Два хороших стиха

Владимир Маяковский – автор не только замечательных стихов, но и очень трогательных фраз о своих коллегах по поэтическому цеху. Так, он с большим сожалением признавал, что «Сергея девушки любят, а меня — нет» (имея в виду С. Есенина). Но больший интерес у меня вызвала оценка Маяковского стихотворений Александра Блока:

«У меня из десяти стихов – пять хороших, три средних и два плохих. У Блока из десяти стихотворений – восемь плохих и два хороших, но таких хороших, мне, пожалуй, не написать».

Заинтересовала меня эта фраза именно по той причине, что я, очень субъективно, впрочем, считаю, что у Блока действительно хороших стихов очень мало. Если внимательно и строго прочесть толстенный сборник стихов лучшего декадента Серебряного века, то наступает легкое разочарование. Приходится «бродить» от страницы к странице в поисках не просто красивых, но глубоких строк. У Александра Александровича удивительно красивый слог, но не покидает чувство пустоты, такое впечатление, что стихи писались ради стихов. Такого пронзительного, откровенного и голого чувства, как у М. Цветаевой, тут нет; нет и глубокой, почти болезненной задумчивости И. Бродского. Есть изысканные пассажи и живописная прелесть описаний, но чувства автора, увы, так не ясны.

«И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?) Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне.   И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна…

На мой взгляд, на творческий и, без сомнения, заслуженный олимп Блока вознесли две вещи. Первая – прекрасное и совершенное стихотворение «Незнакомка». Отражающее чувства, взгляды и интонации последних лет угасающей империи. Оно все словно соткано из этой чувственной восприимчивости к тонкостям, этикету, сословности и положению; из восхищения недостижимостью женщины и истины.

Вторая – невероятно точная поэма «Двенадцать». Нервная, рваная, бранная, развязная интонация этого произведения снова-таки отражает эпоху, но уже совершенно другую – революционную. В ней все кричит о новом времени, новых взглядах и новой морали. 

И в том, и в другом произведении А. Блок удивительно точно передает не столько само время, сколько его дух, его суть, которую можно увидеть только изнутри. Видимо, Александру Александровичу пришлось погружаться в перипетии истории полностью, чтобы так прочувствовать происходящее, надо было быть гением. Но именно эта погруженность и погубила поэта, невозможно быть настолько изысканно имперским и в то же время – столь буйно революционным.

Сперва, пламенный поклонник революции, а затем и ее больной узник, А. Блок, по всей видимости, разочаровался в новом времени. Умирая, некогда первый поэт новой России беспокоился только об одном: все ли экземпляры поэмы «Двенадцать» были уничтожены. Выходит, что 7 августа 1921 года Александр Александрович предпочел «берег очарованный и очарованную даль».

И все-таки остались оба стихотворения, которых Маяковскому не написать. И оба они невероятно, непостижимо хороши.