Варфоломеевская ночь. Версия ХХІ века.

Итак, 24 августа 1752 года в канун дня Святого Варфоломея случается нечто. Почему я пишу «нечто»? Ответ прост: индустрия фактов строится на фактах так же, как Дюма строил свои романы на основе исторических событий. Да, сами события имели место быть, но важно не то, что случилось, а то, как об этом напишут. Итого: изначальный факт просто не существует, пока к нему не присовокупят трактовку. Отсюда и «нечто» вместо конкретики.

Но перейдем же к трактовкам. В XVI веке резню подали как жестокую расправу католиков над иноверцами. Мол, вероломная и кровавая Екатерина Медичи устроила свадьбу своей дочери Маргариты, истовой католички, и ещё мало чего стоящего с политической точки зрения, гугенота Генриха. Но свадьба была лишь предлогом заманить в Париж множество гугенотов, с тем чтобы потом уничтожить всех «неправильно» верующих в Господа. Так погибло три тысячи человек в самом Париже и ещё 30 тысяч по всей Франции, ибо заговор обернулся масштабной религиозной войной. Интересно, что горе-жених спасся лишь тем, что быстро принял католичество. Такова, повторюсь, версия гугенотов, которые рано поняли, что факт есть то, что о нем пишут.

Есть и версия католиков — менее популярная. Согласно ей, планов на кровь ни у кого не было. Хотели наоборот — примирить народ с помощью брака между врагами. Маргарита Медичи невестой была завидной, и ею практически пожертвовали, отдав замуж за Генриха Наваррского — короля микроскопического и несамостоятельного государства. На момент свадьбы никто и предположить не мог, что жених станет королем всей Франции и войдёт в историю как Генрих IV.

Так что несмотря ни на какие сложности, будущая теща Екатерина Медичи старалась организовать этот союз самым честным образом. А вот гугеноты поступили подло и воспользовались свадьбой для организации заговора против тогдашнего короля Франции. Ну, не стерпел такой обиды справедливый народ Парижа, и началось. Конечно, переборщили, но можно понять — народ просто очень верен своему монарху. Да и убито гугенотов было меньше, чем об этом говорят.

Вот две версии, каждая из которых частично правдива, частично лживая и далеко не полно изложена. А теперь задайте себе вопрос: на чьей вы стороне?

Давайте думать вместе. Кто такие гугеноты, а если точнее — кальвинисты, сейчас уже мало кто помнит. А вот католиков знают все. То есть победа последних — очевидна.
В то же время, да, мало кто знает, во что там верили гугеноты, но со школы все помнят, что именно они стали жертвами кровавого католицизма. К тому же, католики вообще народ жестокий: инквизиция с ее кострами, принудительное обращение в веру племен Нового Света, крестовые походы. Одним словом, прецеденты католического насилия были, а значит правы гугеноты.

Признайтесь, если бы вас спросили бегло: «кто прав?», вы бы выбрали именно гугенотов, так как столетиями их трактовка факта была более яркой, раскрученной и громкой. Книги, картины, фильмы — всюду кровавые Медичи и страшные муки миролюбивых кальвинистов, которые и хотели-то просто молиться. А ещё эта фраза предателя Генриха IV «Париж стоит мессы». Картина маслом — палачи и жертвы заняли свои места в учебниках истории.

Но! Настал XXI век и человечество сказало: «нельзя ли чего поновее?». В ответ искусство ответило: «запросто!». И стало переосмыслять. Переосмыслять всё! Особенно события пятисотлетней давности. Заметили, как много сегодня информации о том, что Гай Кесарь Калигула был славным парнем, Нерон — мудрым правителем, Екатерина Медичи — умным дипломатом и т.д.? Словом, всюду разоблачения, переосмысления и переоценка.

Как же это так возможно, факты были тучу лет назад, участники и очевидцы умерли давно, а мы тут по-новому смотрим? Думаю, что это возможно именно потому, что в истории нет никаких фактов, есть лишь их трактовка, которую всегда можно изменить.

И когда я говорю «в истории», то имею ввиду и ту историю, которая сегодня попадет в новостную ленту. Журналистика факта — такая же сказка и миф, как и демократия. Да, хотелось бы, чтобы нам сообщали сухие факты, а мы решали, кто прав, но это невозможно. Повторяю — невозможно! Потому, что правда у каждого своя, потому что интересы элит, стран, отдельных людей всегда будут выше трезвого взгляда на вещи. Потому что, в конце концов, каждый из нас хочет верить во что-то ему приятное. «Ах, обмануть меня не трудно — я сам обманываться рад». Мы, друзья, живём не правдой и сухими фактами, мы живём классными историями и их вариациями.

И, если вы со мной согласны, то вот новая вариация событий 1572 года от современных историков.

***

ПРОЛОГ. 

 Начнем издалека: в 1517 году папа Лев Х выпускает буллу об отпущении грехов, была у католиков такая форма торговли божьей милостью – индульгенции. Папу Льва Х можно по-своему понять, у него в Риме большая стройка – возводят храм Святого Петра, затраты, сами понимаете, колоссальные. Так почему бы не напечатать индульгенций и не отпустить грехи убийцам, прелюбодеям, ворам?  И все бы было нормально, раньше же получалось, но тут в бой вступает Мартин Лютер.

Этот богослов, мягко говоря, недоволен. Ему не нравиться всё: жадные паписты, которые разбогатели от нищего Христа; то, что спасение души стало вопросом не веры, а цены; то, что Библию верующие читать не могут. Действительно, в средние века Библия была книгой сакральной и очень засекреченной, большинство верующих, а тогда верили все, судили о Библии из слов священника. Словом, Лютер недоволен и недоволен во многом справедливо. Он пишет свои знаменитые 95 тезисов. И начинается!

Тезисы стали первым шагом к Реформации церкви, они же послужили причиной кровопролитных религиозных войн. Вы же не думали, что Папа римский, кардиналы и прочие католики сдадут свои позиции без боя?

Народы Европы в смятении. Кому-то идеи Лютера кажутся здравыми, и они начинают исповедовать лютеранство (одно из направлений протестантизма). А кто-то считает, что это происки Дьявола и начинает с еще большим пылом отстаивать святость католической церкви. 

Далее на историческую арену выходит Жан Ковен (Кальвин). Он также выступает против католиков, считает, что они совершенно неверно трактуют Библию. По Кальвину, все предопределено свыше, и только Бог решает, кто достоин спасения. Очень быстро идеи Кальвина тоже становятся популярными и появляется еще одно направление протестантизма – кальвинизм.

Историки считают, что популярность кальвинизма обусловлена эсхатологической истерикой, которой страдали средневековые люди. Тогда всем казалось, что конец света наступит уже завтра и люди были охвачены паникой. Но, если все предопределено, и Бог уже все решил, так тогда можно не бояться. Кальвинистов становиться все больше.

К предыстории Варфоломеевской ночи следует добавить еще только пару слов: протестанты и католики люто ненавидели друг друга, оба противоборствующих лагеря готовы были на всё, включая нарушение заповеди «не убий». Религиозные войны вспыхивали постоянно. При этом кальвинистов отчасти оскорбительно называли гугенотами, а католиков – папистами.

АКТ I. Во Франции полно проблем, в том числе из-за постоянных стычек католиков и кальвинистов. А тут еще нелепая смерть короля Генриха ІІ, который решил поучаствовать в рыцарском турнире, и противник случайно пронзает его голову древком копья. Екатерина Медичи становиться безутешной вдовой.

Несмотря на все сложности брака с Генрихом ІІ, Екатерина Медичи мужа, похоже, любила. Судите сами: она объявляет траур, делает себе новую эмблему в виде сломанного копья с надписью: «От этого все мои слезы и боль моя», облачается в черное до конца своих дней.  Но мы отвлеклись…

Итак, новым Королем Франции становиться 15-ти летний сын Екатерины – Франциск II. По факту же страной правит его мать, но не долго. Через два года Франциск II умирает, и на престол всходит следующий отпрыск Екатерины 10-ти летний Карл IX. Так начинается второй срок правления Екатерины Медичи.

Поэтому на момент 1572 года она фактическая правительница Франции. Но правительница не слишком сильная, так как гражданская война ослабляет государство, плюс на горизонте маячат конфликты с соседними странами, а французские элиты конфликтуют и между собой, и с правящей династией.

АКТ IІ. Политическое кредо Екатерины Медичи можно выразить так: «Дружить со всеми, с тем чтобы слабых усиливать, а сильных ослаблять». Таким образом уязвимая королева пыталась достигнуть баланса.

Но внезапно на политическую арену выходит предводитель гугенотов Гаспар де Колиньи. Он предлагает молоденькому королю Франции оригинальное решение проблемы с религиозной войной в стране. Мол, французам хочется крови, так надо дать им возможность повоевать, но не между собой, а с внешним врагом, например, с испанцами.

Екатерина Медичи понимала, что слабая Франция обречена на сокрушительное поражение в такой схватке, но сын, формальный правитель, очень хотел победоносной войны. Екатерина невзлюбила соблазнителя Колиньи и плела против него интриги, но не из-за религии, а в силу здравого политического расчета.

Этот же расчет подсказал королеве альтернативное решение проблемы религиозных конфликтов: надо заключить брак между католичкой и кальвинистом. Невестой стала Маргарита де Валуа, известная как «королева Марго», а женихом – Генрих де Бурбон.

Пару слов о Генрихе, его еще называли Анри. Сказать, что будущий король отличался религиозной фанатичностью – было бы преувеличением. Формально, он был лидером гугенотов, но лишь потому, что истовой кальвинисткой была его мать Жанна III д’Альбре. Сам же Генрих менял веру несколько раз и в том беды не видел. Вот почему он довольно быстро согласился на брак с Маргаритой, который, впрочем, закончится ничем. У Генриха IV будет вторая жена и тоже из рода Медичи – Мария.

Но вернемся к первой свадьбе Генриха IV. Идея отличная, но как ее реализовать? У католиков и кальвинистов разные свадебные обряды. Католиков венчает священник, кальвинистов – старший родственник. Екатерина Медичи потратила немало сил дабы уговорить единственного католика из рода Бурбонов – кардинала Шарля де Бурбона. Он, с одной стороны, был дядей жениха и мог проводить обряд по правилам кальвинистов, а с другой – был кардиналом и мог венчать католичку Маргариту. И вот 18 августа 1572 года случается. Брак, призванный всех помирить, заключен!

АКТ IІI. Хрупкий мир просуществовал всего несколько дней. Уже 20 августа 1572 года случается страшное. Помните лидера гугенотов и любимца Карла IX – Гаспра ІІ де Колиньи? На его жизнь покушаются, стреляют с крыши дома, который принадлежит ярым католикам Гизам. Но Колиньи не умирает, он сильно ранен и жаждет возмездия. Требует решительных шагов от Карла IX.

Дабы сын не натворил дел, эстафету перехватывает Екатерина. По легенде, она созывает совет, на котором присутствует и знаменитый Макиавелли. Советники высказываются в том роде, что, если нельзя противостоять, надо возглавить. Предлагают закрыть ворота города и арестовать предводителей гугенотов.

Почему был дан именно такой совет – сказать трудно. Но, мне кажется, не последнюю роль сыграл прецедент. В 1566 году в ночь Святого Михаила (чувствуете символизм?) гугеноты вырезали всех католиков в городке Ним. Правда, потом, после событий Варфоломеевской ночи, гугеноты предпочитали не вспоминать невинно убиенных жителей Нима. Интересно, почему?..

Но как бы там ни было, Екатерина Медичи решает воспользоваться советом. Ворота закрываются и начинаются аресты, которые с молниеносной скоростью перерастают в кровавые убийства. Арестованных просто невозможно доставить в тюрьму – толпа разъяренных фанатиков отбивает их у конвоя и тут же жестоко убивает.

Интересно, что первой жертвой Варфоломеевской ночи стал несчастный Гаспр ІІ де Колиньи, его не просто выпотрошили, но мертвое тело даже выбросили из окна. Католики считали, что мерзких гугенотов желательно не хоронить в священной земле.

Сколько всего было жертв – неизвестно. Но многим удалось спастись, так как не все гугеноты, прибывшие на свадьбу, поселились в самом Париже, многие предпочли пригород. Услышав набат колоколов, они быстро поняли в чем дело и пустились бежать.

Что же до несчастного жениха, то толпа требовала его убийства, однако Екатерина Медичи этого не допустила и предложила Генриху де Бурбону очень спешно принять католичество, что он и сделал. Но не волнуйтесь, довольно скоро Генрих снова станет кальвинистом, с тем чтобы уже в 1594 году опять стать католиком. На этот раз католичество понадобилось Генриху не для спасения жизни, а для того, чтобы стать королем Франции. Согласно легенде, во время обряда он сказал: «Париж стоит мессы!»

ЭПИЛОГ.  Оправдываясь за содеянное, Екатерина Медичи сказала, что расправа была не столько религиозной, сколько политической, мол гугеноты покушались на жизнь Карла IX, что, конечно, было неправдой.

Неправдой кажется и версия гугенотов относительно того, что свадьба была лишь предлогом, а акция – спланированной заранее. Не тратила бы королева столько сил, не делала бы такую крупную ставку на примирение, если бы знала, что оно просуществует два дня. Причастность Гизов к делу тоже сомнительная, зачем им садить стрелка на крышу своего дома и тем подставляться?

Скорее всего, тот злосчастный выстрел в Колиньи был провокацией. Кого? Заинтересованных лиц было много. Например, испанцы. Колиньи хотел, чтобы Франция стала союзником Англии и вместе две страны объявили войну Испании. Чем не повод? Версий может быть очень много, но очевидно одно – здесь присутствовала третья сторона, пожелавшая остаться неизвестной.

P.S.: Памяти Валерия Филиповича, человека, который читал и вычитывал все мои статьи и был добрым другом. Эта статья стала последней, которую Валера прочел и внимательно поправил все ошибки и опечатки.