Знакомство с мертвыми: «никогда»

Поклонников русской литературы можно условно разделить на три лагеря: толстовцев, почитателей Достоевского и центристов, которые и Льва Николаевича уважают, и Федором Михайловичем не пренебрегают.

Признаюсь, я – убежденный поклонник Достоевского. С Толстым у меня вышла странная ситуация, впрочем, не уникальная. Перефразируя известное выражение: «Я Толстого почти не читала, но осуждала».

И вот в какой-то момент на глаза мне попался парень лет 30-ти, который в перерыве между занятиями в частной школе сидел и читал «Анну Каренину». Да что читал?! Перечитывал! На вид парень был совершенно обычным, даже непримечательным, заурядным. Меньше всего от такого можно было ожидать чтения классики. Но вот же — сидит и читает роман, который я и в руки не брала.

Конечно, я знала, что там про измену, про счастливые одинаковые семьи и про паровоз. Но, как связаны все эти вещи, я представляла себе смутно.

Приехав домой, первое, что я сделала – отыскала роман и углубилась в чтение. Тут меня поразила моя прозорливость, я как-то уже знала, что будет написано дальше. Собравшись с мыслями, отбросив идею о переселении душ, я вспомнила, что уже начинала читать роман, только очень давно, в юности. И, кажется, даже успела в тот раз его дочитать, но осталась не в восторге.

Второй мой заход оказался также не слишком удачным. Нет, идею я уловила, прочувствовала весь трагизм ситуации, но душой осталась на стороне несчастного, но гордого Каренина. Клеймите меня, дамы, я вполне заслужила это с вашей стороны. Оправдаться могу лишь тем, что я не ханжа, меня не смущает адюльтер. Меня расстраивает напрасность этой страсти.

К слову, я оказалась далеко не единственной, кому роман не пришёлся по душе. Осудили его и те люди, которые в вопросах души разбираются профессионально. Говорят, Льва Николаевича отлучили от церкви именно за «Анну Каренину». Провинилась Аннушка двумя вещами, ни одна из которых не является собственно изменой.

Итак, строгие православные судьи возмутились в первую очередь тем, что Анна не раскаялась в измене. Мол, сам по себе факт недостойного поведения удручает, но люди – с кем не бывает. А вот отсутствие раскаянья – это уже роковая, фатальная грешность. Второе обвинение даже более тяжкое – самоубийство. Выходит, что эта женщина наделала глупостей на страстях, но глупость свою не поняла и бросилась под поезд, а не обратилась в лоно церкви.  

Вы, возможно, спросите: «а при чем тут Толстой? Отлучали бы Анну». Что ж, я согласна с вами на все сто. Лев Николаевич в письмах писал: «Анна меня измучила», говоря о ней как о совершенно живом человеке. Так почему бы церкви не выписать ей анафему, как падшей грешнице, а талантливого автора не оставить в покое.

Да, я не боюсь назвать Толстого талантом, признать в нем даже гения. Его романы мне не очень по душе – это верно, но где гарантия, что я не «дорасту» до них буквально завтра? Со мной такою уже случалось, с тех пора я никогда не говорю «никогда» …